Ворона сидела на еловой ветке, крепко уцепив сыр крючковатым клювом и поглядывала вниз.
Внизу вокруг дерева вилась Лисица.
- А шейка! Что за глазки! И голос у тебя, наверно, заебон! Как Ани Лорак! Повалий! Кобзон!
- Спой светик, не стыдись!
Ворона подняла очи горе, вздохнула и развела крылья в стороны, изображая монтану. Ну, раз просят - значит просят. Она осторожно положила сыр на ветку, цепко придавила его острыми когтями и хрипло заволала на весь лес:
- Владимирский централ, ветер северный!..
- Ах ты сука фашистская, - с ненавистью сказала Лисица снизу. - Русофобка. Дрянь биндеровская. Вот так и сиди, я тебя сфоткаю в виде фашистского орла и в интернет выложу.
- Пойдем, Дуня во лесок, во лесок,— продолжала хрипеть ворона - Сорвем, Дуня, лопушок, лопушок!
- Скотина! Жыдовка гуцульская! - Лисица бесновалась внизу, затем подпрыгнула, пытаясь забраться на дерево и сползла на когтях со ствола. - Да если бы я хотела, я бы тебя за два дня! Я так с виноградом разобралась! Тот тоже высоко рос!
Ворона откашлялась, пытаясь взять высокую ноту, и мощно сернула Лисице на голову. Та с воем покатилась по поляне, затем встала на задние лапы, размазывая гуано по голове и остолбенела.
Вокруг стоял весь лес. Лось с лосихой перестали жевать. Кабан торчал как пластмассовый. Волк деликатно хмыкал в кулак. Зайчиха пыталась закрыть одной лапой глаза сразу двенадцати зайчатам. Бобер снимал на телефон.
- И что тут такого, - натужно улыбаясь сказала Лисица. - Это же к деньгам, верно? Когда птица срет на голову?
Бобер уронил телефон и медленно зааплодировал. Постепенно к аплодисментам присоединились все.
Ворона на ветке, не отпуская сыр, жеманно поклонилась затем зацепила свой завтрак и поднялась на ветку выше.
Со сцены какой-то хрен затягивает "Эх, дубинушка, ухнем!"